Александра Саенко: «Кажется, я родилась с установкой: «Порядок должен быть»

 
Выбирая актуальную и малоизвестную фигуру Васыля Вышиваного для своего проекта, вы решили воплотить его биографию в жанре оперы. Этот выбор обусловлен возможностями для продвижения, которые открываются в Вене и других европейских столицах? Почему опера, а не драматический спектакль или фильм, например?
 
— Первостепенным был не сюжет, а именно потребность в создании современной украинской оперы. По стечению обстоятельств (руководство Схід Опера обратилось к Всеволоду Кожемяко как к Почетному консулу Республики Австрия в Харькове) тема была выбрана австрийская. И биография Васыля Вышиваного как нельзя лучше подходила для оперного жанра. То есть в основе — сотрудничество именно с оперным театром. Что касается презентации этого проекта за рубежом, то, по-моему, музыкальные произведения имеют большой потенциал, ведь язык музыки — язык международный.
 
Вышиваный в проекте позиционируется как некоронованный король Украины. Этот рекламный ход хотя и находится в рамках искусства, но всё-таки это позиционирование реальной исторической фигуры: как к этому
отнесутся в Вене? Эрцгерцог Вильгельм Франц Австрийский был подданным Австро-Венгерской империи. Тем более, планируется презентация проекта в Австрии и перевод (и, вероятно, издание) либретто оперы Клаудией Дате.
 
— Да, это была моя мечта с самого начала — издание либретто на немецком языке. Во-первых, это вполне логично — издать произведение о Габсбурге на его родном языке и в его стране. Во-вторых, и в Германии, и в Австрии Жадана горячо почитают. Я долго не могла решиться начать движение в этом направлении, но теперь первый шаг сделан, и договоренности с выдающейся переводчицей Клаудией Дате достигнуты. Она берется за перевод либретто.
 
Уже сейчас, до появления книги, все австрийцы, с которыми мне приходилось общаться, очень положительно воспринимают информацию о Васыле Вышиваном. Лишь единицы знали о нем раньше, другие же искренне удивляются и распрашивают с интересом. И это для меня еще одна цель — расширить знания не только украинцев, но и европейцев о нашей общей истории.

Способна ли украинская государственность выжить вне оппозиции к империи?
 
— Ох, у вас и вопросы (улыбается). Я не могу давать экспертный комментарий в сфере политической истории. Могу только попробовать сформулировать свое видение, так сказать, политического характера украинцев. Присущие нам формы государственного управления — это республика или выборная монархия, они являются отражением национального характера. Мы не склонны к построению империи ни в исторической перспективе, ни в интеллектуальной. Наоборот, мы, скорее, тяготеем к анархии.

Мультидисциплинарный проект «Вышиваный» — объемная и разнообразная структура: из чего она состоит?
 
— Первоначальная идея заключалась в создании современной национальной оперы и передачи произведения для исполнения в государственный театр — ХНАТОБ им. Лысенко/Схід Опера. Когда стало очевидно, что текст либретто, написанный Сергеем Жаданом, — поэтическая жемчужина, я решила, что он заслуживает отдельного издания. Поэтому, пока из-за эпидемии и карантина дата премьеры переносилась, мы успели издать чрезвычайно хорошую книгу и получить награду за лучший книжный дизайн от Книжного Арсенала (работа творческого тандема Ольги Жук и Надежды Кельм), разработать экскурсионный маршрут «По местам Вышиваного» в Вене и представить его международному дипломатическому корпусу. То есть, «Вышиваный» — это и музыка, и литература, и образовательные мероприятия. Есть предварительные договоренности о переводе либретто на немецкий язык, думаю об издании отдельной биографии эрцгерцога.
 
В театре Схід Опера впервые происходит мультидисциплинарный проект. Насколько этот проект революционный, учитывая то, что происходило в театре до него? Если говорить не только о материальном обеспечении, но и о проектных составляющих? Изменение ландшафта города и его наполнение, содержания.
 
— Да, действительно, эта постановка беспрецедентна. Хотя Схід Опера является одним из ведущих театров страны и за последние годы совершил очень заметное движение в направлении экспериментальных постановок, наш проект революционный. Впервые заказ на полноценную академическую оперу дан ведущим украинским художникам и конкретному государственному театру. Впервые собрана постановочная группа со столь разнообразной географией. Беспрецедентной является стоимость постановки, профинансированной частными меценатами. Сумма финансирования только материальной составляющей достигла более 5 миллионов гривен. Причем все это оборудование — от уникальной сценической конструкции из алюминия, которая способна выдерживать хоровые и балетные группы в 60 человек, до искромётов, костюмов и ударной установки — остается в собственности театра.
 
Для театра эта постановка стала настоящим профессиональным прорывом: сложная электроакустическая музыка Аллы Загайкевич — это вызов для музыкантов, а чрезвычайно экспрессивная метафорическая постановка Ростислава Держипильского, вместе с хореографией Оли Семёшкиной и сценографией Олеси Головач, — совершенно новый, небывалый опыт и для исполнителей, и для технического персонала. Я очень рада, что осуществила этот проект в Харькове, городе, который стал мне родным, и который я полюбила всем сердцем, хотя и с опозданием (улыбается). Сегодня, в последние дни перед премьерой, я чувствую, как гудит город и вся Украина в ожидании этого открытия. Мы все — менеджеры и участники проекта — понимаем, что создаем нечто совершенно новаторское.
 
Насколько важны иммерсивные и технологические решения в опере? То есть современной публике, украинской и зарубежной, нужны «спецэффекты» для того, чтобы почувствовать красоту большого музыкального полотна? И возникнут ли сложности у традиционной театральной труппы при постановке оперы такого типа?

— Да, я уже отмечала, что произведение сложное, и его исполнение является вызовом для театрального коллектива. Но в том-то и преимущество профессии — творчество, поиски, развитие. На самом деле, это счастье — постоянное движение в работе. Современный человек не может довольствоваться тем, чем довольствовались посетители оперы даже 50 лет назад. Дух времени выдвигает все новые требования. Мы не должны в погоне за эпатажем и впечатлениями терять суть, но и пренебрегать изменениями в восприятии зрителем информации, необходимостью многоканального впечатления, мы не можем. Даже популярные классические оперы Моцарта или Верди становятся материалом для постановочных экспериментов. Наша же опера изначально является современной и представляет собой комплексное мультимедийное явление.
 
По какому принципу подбирались ключевые исполнители проекта: основные партии, режиссура, изготовление костюмов и прочее?

— Выбирая режиссера, я искала человека, способного на эксперименты, имеющего опыт работы с музыкальным материалом. Ростислав Держипильский согласился сразу. Он предложил пригласить в проект художницу Олесю Головач, которая разработала сценографию и эскизы костюмов. Следующей звездой стала хореограф Оля Семёшкина. Этим людям мы обязаны небывалым перформансом, который скоро состоится на сцене Схід Опера. Трудно уже вспомнить, сколько поездок в Харьков осуществили эти люди и сколько часов провели на сцене и в репетиционных залах, чтобы сделать такую масштабную постановку. Наблюдая за их работой, я неизменно восхищалась командой.  Партии исполнителей распределял дирижер-постановщик оперы Юрий Яковенко. Рада, что в Схід Опера сложился коллектив, способный воплотить такой проект.
 
Войдет ли «Вышиваный» в репертуар Схід Опера и иностранных театров?

— Наш план изначально заключался в том, чтобы создать современную оперу, которая войдет в постоянный репертуар Схід Опера. Имущественные права принадлежат БФ «Украина XXI», но передаются нашему театру для исполнения без ограничений. С другими театрами будет иначе. Понятно, что постановка заслуживает того, чтобы ее увидели в Украине и в мире.

Какая гастрольная география в планах «Вышиваного»: в Украине и за границей?

— По меньшей мере крупные украинские города, где есть оперные театры, должны увидеть эту оперу, которая является настоящим прорывом для украинской академической музыки. Еще более перспективным я считаю для этого художественного продукта западноевропейский рынок (простите за экономическую терминологию), поскольку в Европе есть высокий уровень спроса на художественный эксперимент, современные творческие решения, применение технологического инструментария в академическом искусстве. А то, что продукт имеет украинское происхождение, только подогреет интерес, поскольку обычно Украина ассоциируется у европейцев с совершенно другими темами.
 
Это полностью меценатский проект или он выйдет на самоокупаемость?
 
— Культура и высокое искусство не окупаются, к ним невозможно приспособить денежные формулы как в бизнесе. Если помните, Венская государственная опера обычно заполнена зрителями до отказа. Так вот, эти аншлаги при очень нескромной стоимости билетов обеспечивают возврат только 30% расходов, связанных с постановкой. Остальные 70% — это государственные субсидии и частное спонсорство.
 
Не пытаются ли крупные инвесторы купить себе индульгенцию, инвестируя в подобные инициативы? Культура — щит или цель?

— Неужели у нас раздаются какие-то индульгенции за меценатство? Ни официальных механизмов признания и поощрения не существует, ни традиции или культуры уважения к меценатам в обществе. Могу допустить, что различные инициативы имеют разную мотивацию, в нашем же случае все партнеры (а их у нас четыре, в дополнение к партнеру-организатору БФ «Украина XXI») публично выразили свою позицию. Каждый из этих партнеров — не глобальные компании, а украинский бизнес, и решения принимались конкретными людьми — владельцами этих бизнесов/главами благотворительных фондов, с которыми я общалась лично. Это люди, которые поддерживают главную миссию проекта — создание новой украинской идентичности посредством искусства. Это люди-визионеры, которые осознают важность идеи и духовности для развития нации.
 
То есть можно говорить о возвращении феномена меценатства в Украину и о том, что приоритет нового украинского мецената — развитие культуры?
 
— Мне кажется, рано говорить о глобальном возвращении меценатства. По моим наблюдениям, наш проект и другие меценатские проекты — скорее отдельные эпизоды. С одной стороны, не сформирована еще бизнес-элита, которая относилась бы к меценатству как к норме и регулярной деятельности. Подобные действия носят только спорадический характер. С другой стороны, общество не демонстрирует того уровня уважения к меценатству, который должен мотивировать вкладывать деньги в создание реноме мецената.
 
В центре большой культурной инициативы стоит человек или историческое событие? Что притягивает к себе больше: судьба одного человека или исторический факт, ставший или так и не ставший судьбоносным?
 
— Люди всегда нуждаются в личности, в герое. Ни одно событие в истории не состоялось бы без личности.

Чем вам лично импонирует фигура Вильгельма Австрийского?
 
— Мне лично он уже стал почти родным (смеется). Когда столько времени работаешь с темой (в этом случае — с биографией человека), она становится неотъемлемой частью жизни. Мне импонирует его восторженность природной натурой украинцев и та теплота, с которой он об украинцах говорит. Нравятся его эмоциональность и романтичность, способность испытывать сильные эмоции. Вызывает уважение приверженность идее. Даже его неидеальность кажется мне очень привлекательной. Ну, и, разумеется, его благородство в отношениях с людьми тоже не может не вызывать уважения.
 
Какова ваша продюсерская стратегия работы со СМИ: фильтруете ресурсы или предпочитаете по возможности массовое освещение?
 
— Проект наш потому и стал мультидисциплинарным, что я ищу разные инструменты и каналы коммуникации для разных целевых аудиторий. Мне очень приятно, что проектом интересуются очень разные СМИ — от массовых и популярных до интеллектуальных наподобие Craft. Все находят интересные для себя акценты и грани. Мне хотелось бы, чтобы, так или иначе, как можно более широкие слои украинцев узнали о Вильгельме Габсбурге, который стал Васылем Вышиваным, чтобы он стал любимым героем ненавязчиво, непринужденно. Это центральная цель проекта и коммуникаций, связанных с ним. Но в процессе реализации проекта я сделала огромное количество открытий, пришла к огромному количеству выводов, не поделиться которыми было бы попросту безответственно (улыбается). Поэтому всё чаще возникают нишевые разговоры для профессиональных аудиторий.
 
У вас большой опыт в пиаре аграрного холдинга, вы активно занимаетесь пиаром и продюсированием культурных проектов: при изменении продукта меняются приемы его продвижения?
 
— Независимо от отрасли, принципы пиара остаются те же: определение и изучение целевых аудиторий, определение ключевых месседжей и спикеров, подбор максимально эффективных каналов и форм коммуникации. Чем дольше продолжительность коммуникаций, тем больший эффект. Паблицитный капитал формируется подобно снежному кому.
 
Динамика восприятия и понимания Украины за границей: два года назад и сейчас. Как вы понимаете, что достигаете цели? Устраивает ли вас темп изменений?
 
— Динамика есть, хоть и не в разрезе двух, а, скорее, семи лет — с начала войны. Главные сдвиги — Украину наконец (!) не считают частью России. То есть, Украина только теперь становится субъектной. Конечно, такой темп устраивать не может. Есть положительные сдвиги, я с радостью их отмечаю в личных разговорах со знакомыми и незнакомыми людьми, с теми, кто лучше знает Украину или не знает ее совсем. Двусторонний год культуры Украина-Австрия 2019, который с нашей стороны организовывал Украинский институт, сдвинул многие процессы и стал началом многих коллабораций.
 
Как-то, пригласив на наш концерт в рамках фестиваля UStream благотворительный фонд, который много лет помогал украинским детским домам, я услышала от представителей фонда восторженное: «Украина никогда ничего подобного не делала! А Россия делает постоянно». Этот случай дал мне понять, что мы все делаем правильно. Украина постепенно превращается из источника проблем в источник положительной энергии и интересных явлений.
 
Какие стереотипы о нас наиболее живучи за границей? 
 
— Главный стереотип — что Украина является преимущественно источником неприятностей, территорией войны и коррупции. В общем, об Украине известно немного, отсюда — стереотипное восприятие. Хотя есть и доля нашей вины: мы сами общаемся с миром, злоупотребляя стереотипами. Вышиванка, веночки, красивые женщины, вареники...
 
Произошли ли в последнее время изменения в отношении западных партнеров к официальным и неофициальным украинским дипломатам? Институционализирована ли каким-либо образом работа украинских институтов за рубежом? 
 
Диаспорные украинцы являются большим потенциальным ресурсом государства в достижении внешних целей — политических, экономических, каких угодно. Ни один штатный дипломат не может похвастаться тем уровнем знаний о стране и интегрированности в общество, погруженности в местный контекст, который есть у украинцев, проживающих в другой стране.
 
К сожалению, нет оснований утверждать, что есть осознание со стороны государственных институтов важности и ценности этого ресурса, поскольку во взаимодействии между дипломатами и организациями украинской диаспоры пока нет системного характера, и оно не регламентируется содержательными документами. Всё происходит преимущественно по принципу «как договорились» и «свои — не свои». Обидно, на самом деле, Украина из-за этого многое теряет ...
 
Что работает лучше — индивидуальные художественные и культурные инициативы или инициативы, исходящие от государственных институций?
 
— Не могу говорить обобщенно, поскольку не имею достаточного количества данных по этому вопросу. Наш фестиваль UStream в Австрии — волонтерско-меценатская инициатива организаторов Венского Евромайдана — стал первой системной инициативой в этом направлении. И остается единственной. Государство ничего подобного не делало.
 
Преимущество частных инициатив заключается в том, что их реализуют неравнодушные мотивированные люди. Но нельзя рассчитывать на них как на серьезный инструмент в продвижении государственных интересов: даже очень мотивированные и идейные люди могут разочароваться и прекратить свою волонтерскую работу. Для постоянных достижений нужна государственная политика.
 
Эклектика оперной постановки, отдельное полноценное издание либретто и последующие инкарнации проекта, общая интермедиальность проекта говорит о вас как о постмодернистской личности, или все же как о модернистской в вашем стремлении все систематизировать и создать единую экосистему?
 
— Вы очень точно сформулировали о модернистской личности -- как стремящейся к упорядочению элементов. Мой «модернистский» характер не дает мне покоя с детства (улыбается). Кажется, я родилась с установкой «Ordnung muss sein» (известное немецкое выражение, букв. «Порядок должен быть» ). Я терпеть не могу лакуны, «белые пятна» вызывают тревожное ощущение отсутствия контроля. Нерешенные проблемы, вопросы без ответов — всему этому нет места в моей жизни. Конечно, далеко не всегда удается все решить, закрыть, привести в порядок. Но когда удается — радуюсь очень. Наш проект эклектичен снаружи, у него стильная современная эстетика, он отвечает вкусам и потребностям современного человека. Внутри же он организован очень логично вокруг идеи создания новой украинской идентичности, формирования национальной гордости и достоинства без архаической патриотической риторики; наконец, вокруг общей идеи поддержки культуры и искусства — сфер, которые являются нематериальным, ценностным фундаментом нации.
 
Все говорят об украинской идентичности: Вышиваный в свое время выбрал ее для себя, культурные менеджеры работают над ее постепенным укоренением, украинское общество пытается ее осмыслить и актуализировать, а люди за рубежом — понять. Что для вас украинская идентичность?
 
— Боюсь, невозможно одним предложением описать такое сложное и многослойное явление. Но, как самые выразительные, отмечу такие черты как подвижность и дух свободы, непокорности, который время от времени граничит с анархией. Несмотря на столетние тотальные репрессии и попытки уничтожения, мы остаемся энергетическим сгустком в центре Европы, который живет, борется, развивается, обогащает окружающий мир дружественной креативной энергией. К сожалению, мы никак не сформируем настоящую национальную элиту, но мне очевидно, что позитивные изменения в этом направлении происходят.

Редактор Никита Григоров