Ирена Карпа: "Я всегда писала правду не притрушивая причинные места в тексте"

Гаська Шиян: Всем привет! Мы тут с Иреной Карпой сидим в Люксембургском саду и будем разговаривать о наших жизни и творчестве. Мы выбрали это место не случайно, а потому что у нас с Люксембургским садом связана очень прикольная история, когда Ирена только переехала в Париж работать, а я приезжала сюда по семейным, так сказать, обстоятельствам во время Рождества. Это, наверное, был …

Ирена Карпа: Конец 2015.

Гаська Шиян: Конец 2015 – начало 2016. Это был декабрь, и погода была примерно такая, как сейчас, при том, что сейчас май – и это сегодня первый самом деле нормальный погожий день. И тогда мы пошли в Люксембургский сад пить кофе. Сидели на стульчиках, пили кофе и никого не трогали. Болтали о чем-то как сейчас, загорали. И к нам подошла дама и спросила, ее, вероятно, привлекло яркое пятно моей юбки (смеются), можно ли нас сфотографировать. Сказала, что она корреспондент "Паризьен" (Le Parisien) и она пишет о нетипично погожем и солнечном декабре. Спросила, можно ли нас сфотографировать и взять у нас комментарий. Мы сказали: «Конечно».

Ирена Карпа: И мы ей вообще не поверили. Она была похожа на городскую сумасшедшую. Фотоапаратик у нее был такой – "еле-еле душа в теле". Мы подумали, какой "Паризьен", но согласились: ок, хорошая женщина. Она была очень скромная. Ей было очень стремно нас просить, но мы такие – та давайте!

Гаська Шиян: И потом через несколько дней мы снова встретились. И Ирен говорит: "Идем купим "Паризьен". И я говорю: "Идем купим "Паризьен"".

Ирена Карпа: Надежда была. Идем по приколу купим "Паризьен", а вдруг?! Ясно, что этого не будет. Ну, какое фото, какой Люксембург. Начинаем листать. Листаем, листаем, листаем и тут все таки – обана!!!

Гаська Шиян: У меня есть несколько кадров в жизни, когда перед глазами помню чью-то реакцию. Ирена такая: "О, класс! Мы в "Паризьен""! И мы между собой это восприняли как хороший знак нашего будущего, связанного с Францией так или иначе.

В целом история нашей дружбы еще давнее. Она как-то наверное завязана немного на материнстве, хотя я еще тогда к материнству только искала пути, а Ирена уже была опытной мамой одного ребенка и планировала рожать второго. И мы тогда не были знакомы. Ирена написала на Facebook, что она ищет город в Европе, где бы могла родить второго ребенка. Рассматривает различные варианты, среди них была Барселона, а я тогда как раз зависала в Барселоне, отдыхала летом пару месяцев и написала ей, что если нужна какая-то помощь – пойти посмотреть квартиры или что-то такое, то я готова. Так мы и познакомились. И как-то сразу подружились. И потом, я помню очень хорошо этот эпизод, когда я уже была все-таки беременна, Ирена ко мне приехала в Рим, на свой день рождения. Это был момент, когда она очень активно побуждала меня продолжать писать и к тому же это публиковать, а я, беременная, была очень странная. Вообще не понимала, что со мной происходит, была в какой-то прострации, в каком-то пузыре. Я помню, что я говорила: "Зачем это публиковать, какой в этом смысл? Если не напишешь что-то такое, хотя бы как Джордж Оруэлл, то зачем это все печатать?"

«Моим началом стал Издрык»

Ирена мне постоянно вспоминает этот эпизод, но на самом деле он все же был одним из тех толчков: осмелиться то, что ты пишешь, опубликовать. Но ты, Ирена, сама начала писать значительно раньше. То есть, очевидно, что в твои двадцать у тебя было больше смелости, какой-то такой дерзости, чем у меня в мои двадцать. У тебя был кто-то, кто тебя так побудил, кто тебя натолкнул на это? Как вообще у тебя все происходило тогда, когда ты приехала из Яремче в Киев? Ты была, очевидно, достаточно яркой личностью для того, чтобы сразу иметь свою аудиторию, иметь свою тусовку. Расскажи, как происходило твое становление, начало твоего литературного и публчного пути?

Ирена Карпа: Я скучный в этом смысле автор, я всегда знала, что я хочу быть писательницей. И с детства, когда я начала писать-читать, я говорила, что хочу быть писателем. Тогда феминитивов еще совсем не было. Мне, как правило, приводили в примеры каких-то родственников-неудачников. Какая там была у нас Светка, которая днем спит, ночью пишет стихи, работать не хочет и такая ленивая! И это ты тоже хочешь быть такой как она? Соответственно, никаких других вариантов не было. Я уже столько раз весь свой бурный путь описывала, что даже лень сейчас говорить.

Гаська Шиян: Может кто-то не читал. Хочет заново услышать перспективы женщины под сорок.
Ирена Карпа: ... Женщины под сорок. Как ни странно, видишь, до сих пор я это все пишу. Но у меня действительно есть дар различать талантливых молодых авторов, хоть ты меня немного старше. Но понимаешь, на тот момент ты считалась молодым автором, я читала твои стихи, например, в Facebook и мне это очень нравилось. И я хотела тебя подтолкнуть, чтобы ты это написала. И у меня действительно есть этот дар – увидить людей и как-то подтолкнуть, и это очень классно. В моем случае, это, пожалуй, сделали Мох и Издрык. У меня было несчастная любовь к мальчику на курсе.

Гаська Шиян: В рваном свитерке?

Ирена Карпа: Реально, да, мальчика в рваном свитерке. Я начала писать какие-то свои страдания и сопли. Назвала их "Апологии покойника" – по сути это были стихи в прозе. Нет, вообще, это называлось "Билявчик". И я тогда начала писать в журналы "Молоко" и "Экстрим" (EXTREME). Это у меня вообще было начало журналистской карьеры. Первый это кайф, когда за то, что тебе нравится, за то, что ты написала и тебе понравилось, ты и получила деньги. Это, типа, «Вау! Вообще». И тогда мы показали этот смешной текст о "Билявчике" Моху, а Мох послал Издрыку. Издрык написал: "Кто это?", А Мох написал: "Ирена". Издрык ответил: "Какая Ирена?", – и поставил много-много восклицательных знаков. И это было круто, потому что он меня взял в журнал "Четвер".

Гаська Шиян: Ты еще успела в журнал "Четвер"?

Ирена Карпа: Да, я еще успела в журнал "Четвер". И то, что Издрик говорил, то есть это он фактически лопатами рыл молодых авторов и их публиковал. Кажется, журнал "Четвер" для украинской литературы сделал очень много, потому что там и Дереш появился, и Поваляева, и Бабкина, наверное, я не знаю. То есть там было очень много молодых авторов, в том числе я. И это был супер крутой успех, что меня увидел сам Издрык – это вообще глыба, икона, которого я люблю очень до сих пор. Иногда какие-то авторитеты юности туманятся и исчезают, а есть очень настоящие люди, поэтому началом стал Издрык.

«Сейчас у меня появляется больше ответственности перед читателем»

Гаська Шиян: В ключе того, что твой творческий путь продолжается уже фактически 20 лет, я на самом деле попадала в соцсетях на комментарии о том, что Карпа очень изменилась. Раньше это была бунтарская чувиха, которая лазила по Гималаям, а теперь Парижская гранддама, семейная женщина, женщина под сорок. Наш любимый хэштег. На самом деле, я тебя хоть не знаю весь этот период, конечно, есть какие-то изменения внешние, но при этом какое-то твое ядро, твоя риэл Карпа не меняется. То есть, она себе какая была, такая и есть. Но несмотря на это, как ты видишь эту возрастную эволюцию, эти изменения, связанные со стилем жизни? Очевидно, если у нас меняется жизненный контекст, то мы о разных вещах пишем. Наверное странно сейчас писать о мальчике в рваном свитерке?

Ирена Карпа: Да, какая-то уже педофилия будет с моей стороны. Елки-палки!

Гаська Шиян: То есть, конечно, меняется мировоззрение, меняется жизненный контекст. Как ты чувствуешь свою собственную эволюцию? В чем ты ее видишь? Что в тебе осталось неизменным, а что в тебе изменилось? For good or for best, так сказать?

Ирена Карпа: Боже, когда ты сказала гранддама, мне сразу представляется какая-то пошлая бабища в рюшечках каких-то, в блесточках. Я просто помню в отношении какой тети один раз этот эпитет услышала. Скажи, что это за комментатор, я его забаню навсегда из всех своих сетей. Шучу.

Гаська Шиян: Там не было в негативном ключе. Очевидные изменения, если брать твой образ публичный.

Ирена Карпа: Представь, я бы сейчас была такая в сорок лет чувиха, которая одевается в подростковую одежду, стрижется налысо, красит волосы в красный. Я не спорю, есть люди, которым это нормально и в сорок. Я в восемьдесят такое сделаю, мне кажется это будет более естественно.

Гаська Шиян: Возвращение к источникам!

Ирена Карпа: Но сейчас я, например, не крашу волосы. Даже не особо стригу. То есть у меня какой-то такой здоровый пофиг наступил во многом. Мне кажется, что это действительно лучше десятилетия человека от сорока до пятидесяти. Мир таков, каким ты его уже себе сделал, и преимущество этого возраста в том, что я понимаю всех, кто младше. Я была там. Я понимаю их боль. Я понимаю их проблемы. Я ни с кого не ржу, я никого не обесцениваю.

Гаська Шиян: Кстати, не появляется у тебя такого наставничества? Я на самом деле тоже вижу, что чем старше становлюсь, тем более лояльна ко всему. Готова принять любой сценарий.

Ирена Карпа: Я точно не тетя-учительница. Я даже когда преподаю, всегда говорю, что вы взрослые люди, вы сами делаете то, что вам нужно. Я не буду ни за кем бегать ставить "Н" (энки), ругать, делать а-та-та (смеются). Я делюсь опытом без назидания. Всегда подчеркиваю людям их лучшие качества. Если речь идет о писателях молодых, я говорю, что это, это и это – сильная сторона, потому что мне такая критика больше всего нравится. А есть люди, которых надо критиковать. Очевидно, что с возрастом, как у любого нормального человека, у меня больше какой-то ответственности. Ощущение того, что я публикую, должно быть более взвешенным, поскольку в девятнадцать тебе кажется, что ты гениальный и все в печать давайте, ничего не перечитываю. Сейчас я бы так не делала. У меня больше ответственности перед читателем появляется. И Гималаи я очень люблю. Не знаю что эти люди смотрят. Я продолжаю ездить в горы, занимаюсь экстремальными видами спорта. У меня нет такого, что все, я осела, мне это теперь страшно, а раньше я это делала. Нет, я не могу такого сказать. Сейчас из-за Covid меньше все путешествовали. И после революции я была занята каждую зиму. К сожалению, не была в Гималаях. Но еще не вечер. У меня есть хороший пример. Я видела бабушку, которой 77 лет и она поднималась. To why not ?!

Гаська Шиян: Как я понимаю тебе интересно учить других. Когда ты почувствовала в себе педагогический талант, потому что я почувствовала, что у меня его нет. Когда я два года после Университета попыталась поработать в школе, тогдашние ученики меня вспоминают с удовольствием. Остались хорошие воспоминания. Но, наверное, я не была все-таки учительницей-учительницей. (Смеется). Когда у тебя появилось это ощущение, что ты можешь передать какой-то опыт другим, что ты можешь чему-то научить, что ты можешь быть полезной? Что ты можешь с людьми поделиться и их направить.

Ирена Карпа: Во-первых, я не с детьми работаю. Я работаю со взрослыми людьми, это совсем другой уровень мотивации, другой уровень осознанности. Мне не надо кого-то заинтересовывать специально. Люди платят свои деньги, приходят за лайфхаками, за своими знаниями. Такие штуки мне нравились всегда. Мне нравится преподавать, мне очень нравится видеть обратную связь, успехи и кайф, когда ученики это реализуют. У меня есть разные вещи – об уверенности в себе, о борьбе со страхами, о том, как строить отношения. Сейчас писательский курс. В принципе, я никого не учу, не поучаю. Я делюсь ключами, я делюсь опытом. Я отдаю им знания, соответственно, они отдают мне деньги и время для этого. И это хороший взаимообмен. Для меня это то же общение с публикой, и на концерте, хоть меня когда-то и называют, нет, пишут мне: "Спасибо, Учительница!", – с большой буквы. И это пишет какая-то тетя, которой лет 50-60, и я такая учительница сижу ... (улыбаются). Это приятно. Мне важно чувствовать, что то, что я делаю, кому-то еще поможет. То есть, не так просто учить ради учить. У меня вообще нет каких иерархических штук. Меня это очень харит! Я наоборот, пожалуй, слишком демократичная в этом смысле, пофигистична и совестлива.

Гаська Шиян: Но у тебя это не отнимает ресурс для собственного писания, для собственного творчества? Как для тебя лично, оно каким является инструментом?

Ирена Карпа: Это очень интересно. У меня есть люди, есть истории. Я использую эти живые истории. Очевидно, что все меняя с разрешения этих людей как материал. И порой наоборот, когда даю людям какие-то инструменты для письма, я знаю, я уже их на себе тестировала, но я им пишу, в сторис выбрасываю, мол, смотрите, я тоже сейчас что-то делаю, чтобы их поддержать. Но больше всего люди страдают от синдрома самозванца: кому это надо, я же не Оруэлл. Это очень типичный страх молодых писателей.

«Я не могу писать о том, где я никогда не была, потому что для меня это странно».

Гаська Шиян: Как ты почувствовала, изменились ли твой ракурс, видение и стиль после переезда в Европу? Последний твой роман, конечно, завязан на Париже, но все равно его корни другие: все девушки украинки. Но это уже определенная дистанция. Как эта дистанция отразилась на том, о чем ты пишешь и как пишешь? Она затрудняет тебе коммуникацию с твоей условной целевой аудиторией или упрощает? Или это приближает, ты чувствуешь, что целевая аудитория от тебя чего-то другого ждет?

Ирена Карпа: Я когда следующий роман начинала, я честно его начинала в каких-то облезлых борщаговских квартирах. Я там никогда не жила, но была в гостях. Мне прямо: "Штирлица рвало на родину", – очень захотелось записать что-то такое и что-то из издателей меня никто не понял. Какие-то люди, которых я описывала – тоже не поняли. Все уже начали ждать Парижика. Всем интересен этот контекст. Ну ясно, что у меня в тексте будет и Борщага, и Парижик. Я не буду нелогично описывать «тонкие мощеные улачки, гиацинты в окнах, милые бабушки». Ну короче, я люблю правду жизни и мясо, поэтому у меня будет и карантинный Париж, и все это. И я за то, что контекст меняется в соответствии с тем, где находится автор, чем он живет. То есть – это топос, это хронос, это все его эти штуки, которые так или иначе влияют на нас. То есть, я живу сейчас здесь и мои герои также должны жить здесь. Или они могут жить там, где я уже пожила. Я не могу писать о том, где я никогда не была, потому что для меня это странно.

Гаська Шиян: Очень нужно погружаться, когда, например, читаю какие-то произведения где явно автор реконструирует. Я тоже не понимаю, как это. Для меня слишком сложно поверить самому себе, в первую очередь, что ты это пишешь правдиво. И бывают, например, такие книги где я верю автору только потому, что я знаю – он там был, потому что мне, например, кажется из своих собственных представлений, это должно было быть совсем по-другому. Поэтому здесь я тебя хорошо понимаю. А вот, например, такие инструменты как стеб, цинизм, эпатаж – это в принципе такая штука, которую часто ставят в упрек нам обоим. Наверное сейчас он немного уменьшается, хотя я не знаю уменьшается ли. Ты это делала всегда сознательно: это была твоя манера себя выразить? Что тебя толкало на такие вещи? Может ты их для себя не видела какими-то слишком эпатажными, а другие люди видели?

Ирена Карпа: Я всегда писала правду не притрушивая причинные места в тексте. И писала как оно есть. Хотя до тебя мне далеко до того, как ты пишешь натурализм твой.
Гаська Шиян: Вот видишь. А для меня типа как ОК. (Смеется).

Ирена Карпа: А для меня типа нет, я бы не описала эту твою сцену где она, Марта, рассматривает свою вагину в зеркале.

Гаська Шиян: Вульву.

Ирена Карпа: ОК. В этот момент феминистки бросают в экран тапками. (Смеются). Карпа не может отличить одно от другого. Но опять же, наверное, потому, что я такого не делала. Если бы я такое делала, я бы об этом написала. У меня фишка, мерило того, что я пишу. Я это сделала один раз в фотосессии, кстати, для Playboy.

Гаська Шиян: Никто тебе не поверит, что ты этого не делала.

Ирена Карпа: Да, я это делала действительно раз в фотосессии, когда я была в Playboy. Это было как раз для эпатажа. То, что никто из моделей не мог себе позволить, потому что все модели фоткались в стрингах, а потом: «зарисуйте мне стринги в фотошопе». Ну, типа блин! ... Что за фигня.

Гаська Шиян: Для меня очень интересная штука, которую я тоже поняла со своей последней книгой, на которую было много очень разных реакций. Это действительно то, что люди очень по-разному воспринимают в своем ключе и некоторые этого не воспринимают, потому что у них этого в жизни нет. Одного, второго, или третьего. Гурманства, например, еще чего-то. А тебе как автору странно, ты же пишешь правду? Почему с этим не согласны?

Ирена Карпа: Это стопудово. Для меня потому, что если, возможно, я делала какие-то такие штуки в юности, намеренно провокационные, то придумывала про какой-то экстремальный секс, которого на самом деле у меня не было, потому что мне хотелось, чтобы все поверили, то сейчас я вообще манала это все. Я пишу то, что есть. Я понимаю, что есть много каких-то вещей, которые шокируют других. Например, сейчас этот роман нормально захватывает свингерский мир, ашанжийский, который в Париже – это часть культуры, и мне уже интересно, как это будет. И теперь в Киеве часть культуры. Но там настолько глубокая и болезненная у меня тема основная, я не знаю, как эта книга вообще пойдет в мир, потому что она очень иная и она по-своему очень откровенна. Не о себе, но о каких-то других вещах, которые табуированы в обществе. То есть я здесь от биографичности отошла, но залезаю в такие дебри.

Гаська Шиян: А что для тебя самые табуированные темы? Потому что, например, для меня, когда говорят о табуированности секса и описании секса – это для меня странно, потому что я всегда говорю, я это описываю так, как я бы это описывала, как описывала бы какую-то большую трапезу, пищу или какую-нибудь веселую вечеринку, или скуку дома. То есть, для меня это какая-то неотъемлемая часть жизни. У меня никогда не было ощущения, что когда я пишу секс, я пишу что-то очень табуированное.

Ирена Карпа: Я не думаю, что у меня есть какие-то табуированные темы. У меня просто есть темы, о которых мне хочется сказать сейчас и о которых не хочется. Я не буду писать о табуированных, наверное, темах. Это ложь, какое-то ханжество для меня, поучения – каждая девушка должна сидеть сложа руки на колени, завязав платочек, слушать своего мужа. Я не буду этого писать, потому что мне это не свойственно, я в это не верю. Ясно, что у всех нас есть какие-то темные уголки нашей души и нашей биографии, о которых ты не хочешь сказать. Знаешь, какие-то травмы. Но так или иначе я буду о них говорить через других героев. Я дам эту травму пережить кому-то из второстепенных персонажей. Как бы не хотел это скрыть, ты все равно дашь это герою пережить и в этом как раз сила писателя, потому что кто-то так же рассмотрит эту травму. Кто-то разглядит эту историю и найдет в этом для себя катарсис. Человек будет не один.

«Заведите себе двух-трех человек, которые говорят, что вы ох_уенный, потому что людей, которые скажут, что вы говно, всегда будет больше»

Гаська Шиян: Ты вспоминала о критике. Какой формат критики для тебя является корректным? Но все равно мне кажется, что все мы уязвимы, творческие люди, и критику иногда воспринимаем довольно болезненно. Как ты вообще за все это время выработала для себя какие-то механизмы? Я, например, знаю что есть авторы, которые вообще критику не читают, не смотрят обзоры своих книг. Есть те, которые только читают и начинаются с их стороны желчные выпады. Это тоже можно наблюдать в соцсетях и везде. За все это время ты должна в себе выработать какие-то инструменты.

Ирена Карпа: У меня есть друг Сергей Лунин, он говорит: "Смотри, там снова о тебе написали". Я говорю: "Что, говно или что-то нормальное?". Он говорит, например: "Да нормальное". Я говорю: "Ну хорошо", – и не читаю. Он говорит: "Говно". Я отвечаю: "Тогда тем более не читаю". Во-первых, мне кажется, что у нас еще слабо развит институт критики литературной как таковой. Если бы это некий условный Бондарь писал критику на мой роман, я бы почитала с удовольствием, потому что я знаю кто такой Андрей Бондарь. Он крутой, он много читает, он пишет сам. Для меня важна критика писателей. Например, я дописала что-то, тебе что-то читала, Мехеду что-то читала. Я понимаю, что вы очень разные люди. И из этих штук я что-то себе меняю, но это как раз до того, как я опубликовала.

Гаська Шиян: Бета-ридерство.

Ирена Карпа: Да, бета-ридерство такое, и это очень важно. А потом уже книга вышла. Какая мне разница, что о ней написал простой журналист. Или у меня интервью и мы копаемся в тенденциях социума, в тенденциях психологии, в тенденциях отношений. Или мне важен фидбэк от моих читателей: прочитала запоем, прочитала с удовольствием и все такое. Видишь, именно литературной критики у нас так мало, что я даже не могу сказать какое-то одно имя, которое я ориентировалась и сказала: "Знаешь, такой именитый критик". Кто у нас сейчас есть? Наша любимая Трофименко, Стасиневич ...

Гаська Шиян: Улюра.

Ирена Карпа: Да, такие люди, которых я знаю, они на слуху, я почитаю и спрошу их мнение ... Ясно, что как человек ранимый, не буду перечитывать что-то плохое о себе. Я-то знаю, что я писала эту книгу с чистой душой. Я-то знаю, что я хотела сказать. Здесь важно понимать мотивы своих слов.

Гаська Шиян: А какие были самые неожиданные реакции, положительные и отрицательные, на твои книги? У меня было очень интересно с этим. Но у тебя большая и богатая история. Не знаю были ли у тебя такие штуки когда ты, например, от человека совсем не ожидала положительной реакции, а она появилась. Или наоборот – какая-то мега негативная реакция от того, кому ты думала, что зайдет. Читать о жизни в Париже.

Ирена Карпа: Я на последнюю книгу помню. Кстати, мы с тобой были в магазине "Є". Пришел дедушка 83 года, который сказал, что год назад он встретил историю своей любви. Рассказывал мне о своей girlfriend.

Гаська Шиян: А мне две бабули тогда спорили – кто из них больше Марта.
Ирена Карпа: Понимаешь, это вот очень круто и очень приятно. Я всегда говорю своим молодым писателям: "Заведите себе двух-трех человек, которые говорят, что вы ох_уенный", – потому что людей, которые скажут, что вы говно, всегда будет больше.

Гаська Шиян: Я в какой-то момент поняла, что я так искренне удивляюсь, когда людям нравится то, что я написала, что если им не нравится, то я не обращаю внимания.
Ирена Карпа: У тебя очень правильная позиция. Надо допускать, что все люди мудаки. И если кто-то вдруг не мудак, то это так приятно.

Гаська Шиян: Хештег: жизненная мудрость от женщин под сорок. Мы в лимбе. Офигенный, кстати, возраст. Ничего ему не не хватает.

Ирена Карпа: Есть какие-то дурацкие непрофессиональные рецензии. Какая двадцатилетняя девушка писала, что ее не впечатляют эти сцены секса. ОК, по-хорошему ей завидую, что у нее в двадцать лет опыта больше, чем у меня в сорок. Посмотрим дальше, тебе же скучно будет жить, дочь моя.

Гаська Шиян: Есть еще такой сценарий, что она может после 22 дойти до ума и все.
Ирена Карпа: Может. Выйти замуж за католика и родить пятерых детей.

«Я мыслю украинскую культуру как часть мировой»

Гаська Шиян: И напоследок, конечно, тема, которую от нас все ждут. Обсуждение мужчин, в том числе французских мужчин, детей и шмоток. Зачем это интервью о литературе, если значительно интереснее темы в жизни. Если говорить о мужчинах, то у тебя разносторонний опыт в географическом и геополитическом плане.

Ирена Карпа: Международный.

Гаська Шиян: Как ты это всегда разделяла или интуитивно складывалось? Ты чувствуешь разницу стереотипов, отношения, бытовых отношений или ты считаешь это связанным с культурой, или это просто так получалось, потому что такой человек попался?

Ирена Карпа: У меня какие-то космополитичные все попадались. Я не чувствовала, честно говоря, что у нас есть какие-то культурные различия. Мой муж француз, и в начале я с него ржала, мол, зачем ты мокаешь круассан в кофе с молоком. У нас так делают только беззубые пенсионеры. То сейчас я сама обмакиваю круассан в кофе с молоком. Набралась. "С волками жить – по волчьи выть". С американским моим мужем вообще нет никакой разницы. Я на своем курсе о "замуж", говорю: "Девушки, смотрите на американцев. Такое впечатление, что мы с ними ходили в одну школу и копались в одном песке". Из-за глобализации, из-за всего этого американского контекста, ты приезжаешь впервые в Нью-Йорк и ты знаешь, куда обратиться и как куда попасть. Не знаю, приспосабливаюсь ли я, мужики у меня космополитичные, или еще и я космополитична. Я же не является носителем квадратной культуры. Я мыслю украинскую культуру как часть мировой и всегда отмечаю какие-то особенности. Но я даю им аналоги. Например, я ржу с того, что вареники и борщ – это кухня выживания и другие сельские штуки. Здесь у них есть такое же. То есть всегда важно строить мостики. Я не считаю, что какая-то одна культура выше другой. Нет такого. Есть, наверное, страны, которые дали больше мировых имен, но, тем не менее, все происходит здесь и сейчас. Все эти прекрасные люди, которые вокруг нас сидят, то в Киеве выйти на Подол – ты не заметишь разницы.

«Я не «я же мать». Я скорее мать-ехидна»

Гаська Шиян: Сейчас уже точно не заметишь. А дети – это сбалансированное материнство. Дети немного выросли, наверное для тебя это менее актуально. Но как ты для себя вообще нашла этот баланс? Насколько для тебя материнство было сознательным? И если оно было сознательным, то насколько все, что с ним пришло, было ожидаемым?

Ирена Карпа: Я всегда была чайлдфри. Привет чайлдфри, я вас понимаю! Без детей ясно, что жить легче, проще. Проще путешествовать, ты сам себе хозяин. Но есть другой очень удобный способ – жениться, сделать детей, развестись и потом половину времени ваши дети будут находиться с их отцом. И прямо второе дыхание молодости, потому что дети моего мужа часто с его бывшей, а мои дети с моим бывшим. Соответственно, мы имеем время для пары и это очень важно. Я не знаю как это жить все время с детьми. Мне повезло, потому что наши дети – кочевые племена.

Гаська Шиян: Моя просто приучилась до обеда спать, как я. Это капец какой-то, если нужно в школу вставать! (Смеется).

Ирена Карпа: У меня тоже спят до обеда, если они не идут в школу. Но я так же встаю в семь тридцать, готовлю им завтраки, занимаюсь с ними уроками. То есть занимаюсь этими людьми и все – это для меня часть жизни. Но я не «я же мать». Я скорее мать-ехидна. Однако я их безумно люблю, они меня тоже. Но где я точно не буду давать лекций – это в каких-то педагогических штуках воспитания детей, потому что у меня такое впечатление, что "по приборам идем", как-то так. По крайней мере они добрые, они эмпатические, они хорошие люди, и это уже, мне кажется, хороший знак. Дети же это перебирают из семьи – значит не такие мы уж и мудаки.

«Одежда – это часть общей гармонии»

Гаська Шиян: И последнее, о девчачьем, о шмотках. Это такой вопрос, который, наверное, всем интересно. Как ты подбираешь стиль одежды из-за того, что он у тебя менялся за все это время, пока ты публичный человек, даже когда ты стринги снимала для Playboy. Как ты подбираешь гардероб и вообще, что для тебя одежда, что для тебя шмотки? Что ты в нем в первую очередь видишь? Или это какой-то способ высказаться, или это некий социальный атрибут?

Ирена Карпа: Способ высказаться – это у тебя. Это твой стейтмент. Каждый раз, когда я вижу тебя, я как в музей сходила, на инсталляцию посмотрела. Это типа платье «умершей бабушки лучшей подруги». Это плащ, который мама купила по дефициту в Москве. У меня здесь сейчас культурная диверсия. Я ношу в Париже украинское. Сейчас у меня, например, украинская блузка – это крик-бренд из Ивано-Франковска. У меня офигительные штаны – украинские, ай эм бренд (I am brand). На шее украшение – это украинка, которая отыскивает на правильных барахолках, магазинах, распродажах какие-то исторические украшения. Для меня одежда – это соответствие ситуации. Ясно, что дома я как все, хожу как дурацкое чмо, в каких-то спортивках, футболке, потому что я там поубирала. Тьфу ты, прости Господи, сплюньте. Присели. У меня, слава Богу, уборщица есть. Для меня если куда-то выйти, то белая рубашка – это идеальная одежда для ленивых. Белая рубашка и, например, джинсы. У меня есть какие-то мои мужские туфли, но я пришла на каблах. Они тоже украинские – это Кочаровская. Подумала, а вдруг что-то будет ...

Гаська Шиян: Значит, у нас одинаковые красные каблы и красная помада – мы из одного клуба. Женщины за сорок, типа, нас не пробьешь.

Ирена Карпа: Да. И у меня есть любовь к красивым вещам, любовь к красивым людям, любовь к вкусной еде, любовь к приятной ткани – для меня это все очень важно. То есть это такое сибарицтво, бонвиванство. Я люблю пожрать классно. Я люблю изысканное вино. Я люблю хорошую музыку. Я люблю книги, которые вкусно, классно читать. Вот и все. Одежда – это часть всей общей гармонии. И сейчас украинские крутые дизайнеры, я часто себя ловлю на том, что я иду по улице, и я лучше одет. Я иду по Парижу, и я лучше одета, чем преславутые парижанки, потому что меня одели украинские дизайнеры. Я подобрала то, что они делают, и это топ. Это тоже очень классная тенденция. И у меня впечатление, что это появилось, буквально после революции. Очень много молодых дизайнеров. Хэштег: #експериментКарпы, у меня в Instagram можно найти себе очень много всего классного. Не тратить деньги на массмаркет, а тратить деньги на поддержку родного бизнеса и молодых талантов.

Гаська Шиян: Это была Ирена Карпа, она поддерживает связь с Украиной посредством шмоток – того, что ближе к ее телу. Украина всегда с ней.

Ирена Карпа: Украина всегда в сердце!

Перевод с украинского: Дарина Анастасьева